Неточные совпадения
В письме Петрухиной матери было писано, во-первых, благословение, во-вторых, поклоны всех, известие о
смерти крестного и под конец известие о том, что Аксинья (жена Петра) «не захотела с нами жить и пошла в люди. Слышно, что живет хорошо и честно». Упоминалось о гостинце, рубле, и прибавлялось то, что уже прямо от себя, и слово в слово, пригорюнившаяся старуха, со слезами
на глазах, велела написать дьяку...
Фома не любил дочь Маякина, а после того, как он узнал от Игната о намерении
крестного женить его
на Любе, молодой Гордеев стал даже избегать встреч с нею. Но после
смерти отца он почти каждый день бывал у Маякиных, и как-то раз Люба сказала ему...
—
Крестного держись… у него ума в башке —
на весь город хватит! Он только храбрости лишен, а то — быть бы ему высоко. Да, — так, говорю, недолго мне жить осталось… По-настоящему, пора бы готовиться к
смерти… Бросить бы все, да поговеть, да заботиться, чтоб люди меня добром вспомянули…
Прежде ж
Чем Дмитриева мать, царица Марфа,
Свидетельствовать будет
на Москве,
Что сын ее до
смерти закололся
И погребен, ты выедешь
на площадь
И с Лобного объявишь места: сам-де,
Своими-де очами видел ты
Труп Дмитрия, — и
крестным целованьем
То утвердишь. Меж тем я со владыкой
Велел везде Отрепьеву гласить
Анафему: в церквах, в монастырях,
На перекрестках всех, его с амвонов
Велел клясти! Быть может, вразумится
Чрез то народ.
В соборе вашу клятву
Вы целованьем
крестным утвердите.
Мы в животе и
смерти не вольны —
Я Федора хочу еще при жизни
Моей венчать. От младости он мной
Наставлен был в науке государевой.
Господь ему превыше лет его
Дал светлый ум, и с духом твердым кротость
В нем сочетал, и правоты любовь,
Нетронутую мудрствованьем ложным,
В него вложил. Его царенье будет
На радость вам,
на славу всей земле!
Чего я сделать не успел для царства —
То он свершит...
Он ждет,
Чтоб
крестным целованьем
смерть твою
Я пред народом русским утвердила —
Но кто б ни был неведомый твой мститель,
Идущий
на Бориса, — да хранит
Его Господь!
Не раз останавливалась она
на коротком пути до часовни и радостно сиявшими очами оглядывала окрестность… Сладко было Манефе глядеть
на пробудившуюся от зимнего сна природу, набожно возводила она взоры в глубокое синее небо… Свой праздник праздновала она, свое избавленье от стоявшей у изголовья
смерти… Истово творя
крестное знаменье, тихо шептала она, глядя
на вешнее небо: «Иже ада пленив и человека воскресив воскресением своим, Христе, сподоби мя чистым сердцем тебе пети и славити».
Воплотившийся Бог до конца разделил судьбу испорченного грехом мира и человека, до
крестной муки и
смерти [«
На землю сшел еси, да спасеши Адама, и
на земли не обрет сего, Владыко, даже до ада снизшел, еси ищай» (Утреня Великой Субботы, Похвалы, статья первая, ст. 25).], и все отдельные моменты земной жизни Спасителя представляют как бы единый и слитный акт божественной жертвы [Интересную литургическую иллюстрацию этой мысли мы имеем в том малоизвестном факте, что богослужения пред Рождеством Христовым включают в себя сознательные и преднамеренные параллели богослужению Страстной седмицы, преимущественно Великой Пятницы и Субботы, и отдельные, притом характернейшие песнопения воспроизводятся здесь лишь с необходимыми и небольшими изменениями.
Долго перегудинский поп это терпел, довольствуясь только тем, что сочинял
на Савву какие-нибудь нескладицы вроде того, что он чародей и его
крестная матка была всем известная в молодости гулячка и до сих пор остается ведьмой, потому что никому
на духу не кается и не может умереть, ибо в Писании сказано: «не хощет бог
смерти грешника», но хочет, чтоб он обратился.